До́нник, до́нная трава́, бурку́н, сла́дкий кле́вер (лат.Melilótus) — распространённые в умеренной климатической зоне травянистые полевые и лесные растения из семейства бобовых, чаще однолетние или двухлетние. Самый известный вид — донник лекарственный, также известен под названиями: дикая греча, донник жёлтый, итальянская трава или буркун луговой.[комм. 1] Как и многие бобовые, донники — ценные кормовые растения и медоносы,[комм. 2] некоторые виды имеют пищевое и лекарственное применение.
Некоторые виды донника нередко путают с родственными и внешне очень похожими на них растениями из крупного и разнообразного по внешнему виду рода астрагал.
Приблизившись к бригадирше, Теляев улыбнулся и шаркнул ногой. Старуха также улыбнулась и опустила пальцы в табакерку статского советника.
— С донником, мой батюшка? — спросила она.
— С донником, сударыня, — отвечал сладким голосом Теляев.
— Слышите? — сказал незнакомец Руневскому. — Это слово в слово их ежедневный разговор, когда они ещё были живы. Теляев всякий раз, встречаясь с Сугробиной, подносил ей табакерку, из которой она брала щепотку, спросив наперёд, с донником ли табак? Тогда Теляев отвечал, что с донником, и садился возле неё.
— Скажите мне, — спросил Руневский, — каким образом вы узнаёте, кто упырь и кто нет?
Семён Семёнович сделал Руневскому очень оригинальный поклон, коего характер невозможно выразить словами, и, вынув из кармана свою табакерку, сказал ему сладким голосом:
— Не прикажете ли? Настоящий русский, с донником. Я французского не употребляю; этот гораздо здоровее, да и к тому ж… в рассуждении насморка…
Громкий удар языком окончил эту фразу, и щёлканье старого чиновника обратилось в неопределённое сосанье.
— Покорно благодарю, — отвечал Руневский, — я табаку не нюхаю.
Но человек в сюртуке с плисовым воротником не обращал ни малейшего внимания на буйство своих товарищей и нисколько не изменялся в лице. Мерными шагами дошёл он до печки, сбросил свою ношу, приподнялся, достал из заднего кармана табакерку, вытаращил глаза и начал забивать себе в нос тёртый донник, смешанный с золой.[1]
А я люблю такие домики, как ваш, старенькие да тёпленькие; и запах в них какой-то особенный. ― Лампадным маслом отзывает да донником, ― произнёс, зевая, Базаров. ― А что мух в этих милых домиках… Фа!
Но когда Левин внушал ему будущие выгоды, на лице Ивана выражалась тревога и сожаление, что он не может всего дослушать, и он поспешно находил себе какое-нибудь не терпящее отлагательства дело: или брался за вилы докидывать сено из донника, или наливать воду, или подчищать навоз.
От долгого дня у деда осталось такое впечатление, словно он пролежал его в болезни и теперь выздоровел. Он весело покрикивал на кобылу, вдыхал полной грудью свежеющий вечерний воздух. «Не забыть бы подкову оторвать», ― думал он. В поле ребята курили донник, спорили, кому в какой черед дежурить.
― Будя, ребята, спорить-то, ― сказал дед. ― Карауль пока ты, Васька, ― ведь, правда, твой черёд-то. А вы, ребята, ложитесь.[2]
Между деревьями в густой траве желтел донник, розовел клевер, яркими кровавыми каплями сверкал дикий мак; с неровных щербатых зубьев плетня во все стороны кудрявыми струями сбегал хмель, а в густом воздухе, точно кипела вода, густо гудели пчёлы.[3]
Наконец выбранная сёстрами дорожка привела их к оврагу. Его заросшие кустами и жёсткою травою склоны были дики и красивы. Из глубины оврага доносился сладкий и тёплый запах донника, и виднелись там, внизу, его белые метёлки. Над оврагом висел узенький мостик, подпёртый снизу тонкими кольями.[4]
Скоро послышался отзывный рёв: Женька уже подымалась по невысокому, некрутому откосу, но нужно было ещё объесть три куста жёлтого донника, куст мышиного горошку, очень пышный, и очень пышную ветку грабового куста… И когда она сделала всё это, она успокоенно ткнула в локоть Максима Николаевича мягкой мордой, метнула дружелюбно хвостом так, чтобы попасть ему легонько в живот, и пошла к дому, грузная, перерёвываясь с отставшей Толкушкой.[5]
Догнал сына, хотел сказать ему: «Садись! » ― но не посмел. Сын так же задумчиво шагал по тропке. В руках его пестрели васильки, веточка белого донника, мышиный горошек, две-три полевых гвоздики. Изредка он подносил цветы к лицу, будто целовал их.[6]
― Дай, браток, закурить! У тебя табачишко есть, а мы вторую неделю бедствуем, конский помёт курим, а за это не будем мы тебя казнить, зарубим, как в честном бою, и семье твоей перекажем, чтоб забрали тебя похоронить… Да поживей, а то нам время не терпит!.. Я кисет-то в руке держу, и обидно мне стало до горечи, что табак, ро́щенный на моём огороде, и донник пахучий, на земле советской коханный, будут курить такие злостные паразиты. Глянул на них, а они все опасаются до крайности, что развею я по ветру табак. Протянул Фомин с седла руку за кисетом, а она у него в дрожание превзошла.[7]
— Михаил Шолохов, «Председатель Реввоенсовета республики», 1925
Но проходил мимо не Тиглат-Фелассар с луком и меткими стрелами, а печник Семён Подкопаев с двустволкой, а рядом с ним шёл бетонщик Пётр со стеблем жёлтого донника в руках, только что сорванного на защиту от чабанских собак, и Семён зычно крикнул: ― Придержи собак, эй!.. Черти сонные!.. Слышишь?[8]
Чёрные тучи быстро неслись над головой, молнии сверкали чаще. Борька сел над обрывом на сухую и блестящую траву под молодыми берёзками. Сзади огромный дуб шумел под ветром чёрною вершиною. Кругом шевелились и изгибались высокие кусты донника, от его цветов носился над обрывом тихий полевой аромат. Борька узнал место: год назад он тут долго сидел ночью накануне отъезда, и тот же тогда стоял кругом невинный и чистый запах донника. А как с тех пор всё изменилось!.. Тогда, ― какая тогда была ясная, утренне-чистая радость![9]
― Да тут не дознаешься: от таких харчей каждое тело дымит. Хромой тоже нигде не заметил земной красоты. Наоборот, он беседовал с Пуховым о какой-то речке Курсавке, где ловил рыбу, и о траве доннике, посыпаемой для вкуса в махорку. Курсавку он помнил, донник знал, а про Великий или Тихий океан забыл и ни в одну пальму не вгляделся задумчивыми глазами. Так весь мир и пронёсся мимо него, не задев никакого чувства.[10]
А табакерка твоя где? ― Вот она. Он взял её, погладил, как это всегда делал, по крышке и поднёс её близко к носу. ― С донничком? Степью пахнет донник. Ты оттуда? ― Из Задонья, из табунов.[11]
К частям косилки не притронуться рукой. Вверх не поднять головы. Иссиня-жёлтая наволока неба накалена жаром. Там, где кончается пшеница, ― шафранная цветень донника. Хутор скочевал в степь. Косили жито. Выматывали в косилках лошадей, задыхались в духоте, в пряной пыли, в хрипе, в жаре…[12]
Григорий достал кисет, стал делать цигарку. Смешанный с табаком-самосадом, сладко заблагоухал донник. Григорий затянулся, переспросил: ― Знаешь, стал быть?[12]
Помнишь, он говорил, будто Кудинов приезжал и он с ним просидел? Брехня! Он у Аксиньи был. Ошеломлённая, побледневшая Наталья молча ломала в пальцах сухую веточку донника. ― Ты не серчай, Наташа, на меня. Я и сама не рада, что призналась тебе…[12]
...на листьях деревьев, на камышовых крышах домов и сараев, всюду, как рассыпанная калёная дробь, приминая траву, до полудня лежала свинцово-тяжёлая, обильная роса. В степи пырей поднялся выше колена. За выгоном зацвёл донник. Медвяный запах его к вечеру растекался по всему хутору, волнуя томлением сердца девушек. Озимые хлеба стояли до горизонта сплошной тёмнозелёной стенкой, яровые радовал�� глаз на редкость дружными всходами. Серопёски густо ощетинились стрелками молодых побегов кукурузы.[13]
— Михаил Шолохов, «Поднятая целина» (книга вторая), 1960
И юг ― роскошен и изобилен, и горы впечатляют сильнее, всё это так. Но эти серые избы ― уж сколько лет они такими были и всё стоят ― эти поля и луга, а на горизонте ― лесочки, и небо над ними тоже не голубое, а сероватое. Ну что за магия такая во всём этом? И этот донник вдоль шоссе, жёлтые и белые заросли его, разотрёшь в руке цветы, пахнет мёдом ― ну что сравнится со сладким этим запахом, какие розы юга? А сама речка Истра, с тёмно-зелёной спокойной водой, с заросшими круглыми ветлами извилистыми бережками, ― и купаться-то в ней толком нельзя, ― а можно только смотреть и смотреть, и от всей этой тихой красы сжимается горло и так бы сладко поплакать, как будто давно не видела друга, и вот он пришёл, и упадёшь головой ему на грудь, и плачешь от радости…[14]
Придонье!.. Блестели слегка пригнутые ветром травы. Парили птицы в просторном небе. И пахну́ло… донником. Мы нашли эту травку с бисером жёлтых цветов. На Дону пахучий подсушенный донник добавляют в табак… Известно, запах сильнее всего пробуждает воспоминания. И в этот день нам казалось, что едем мы по знакомым местам и вот сейчас за той горбиной дороги сверкнёт на солнце донская вода.[15]
Фёдор Иванович раскрыл перед ним свой огромный потёртый портфель, полный длинных папирос, и разъяснил, что он сам набивает гильзы, потому что любит особую смесь табака, туда входят некоторые известные ему травы, в том числе и мелилотус оффициналис. Узнав, что это обыкновенный донник, Цвях сказал: ― Я предпочитаю «Прибой». Но попробую. Они оба задымили.[16]
Всё растение <донник лекарственный> с сильным кумариновым запахом. Ядовита надземная часть. Содержит <...> кумарин, придающий приятную сладость свежему донниковому сену. При загнивании сена (под воздействием плесневых грибков) образуется ядовитый дикумарин, который является антагонистом витамина K, необходимого для синтеза в печени факторов свёртывания крови...[17]
— Борис Орлов и др., «Ядовитые животные и растения СССР», 1990
Вечером Машенька съела целое блюдо спелых желтых слив и ночью вдруг почувствовала рези в животе. Григорий едва успел соскочить с кровати. Сгорая от смущения и боли, Машенька голышом выскочила во двор и тотчас присела под стеной. Григорий вынес ей простыню и достал ведро воды из колодца. Пока она мылась, он курил ароматную папиросу, пахнущую донником, и что-то мурлыкал.
― С постелью нехорошо получилось, ― со смехом проговорила Машенька.[18]
Брат, в запылённых сапогах, Швырнул ко мне на подоконник Цветок, растущий на парах, Цветок засу́хи ― жёлтый донник. <...>
Да, зреет и грозит нуждой,
Быть может, голодом… И всё же
Мне этот донник золотой
На миг всего, всего дороже! [19]
Хорошо белеют вдоль дорожки
Донника серебряные брошки, Липу облетают мотыльки,
И большое облако в тумане,
Как беременная в сарафане,
Пухнет в мутном зеркале реки. [23]
Капля каплет за каплей — и полон котел.
капля в каплю течет — полуполон другой.
Поколенья гудящих бесчисленных пчел
наливают веками застывшее пламя,
а литые котлы не охватишь руками.
Я не с ними. Я там, где желтый донник зацвел.
↑Донник лекарственный — кроме своего лекарственного применения, традиционно известен как ценное пищевое растение. Молодые незагрубевшие побеги донника, а также верхушки с бутонами и цветами в деревенском быту часто используют для приготовления супов, окрошек и салатов.
↑Донник лекарственный даёт первоклассный мёд, который (подобно запаху его цветов) отличается великолепными вкусовыми качествами. Он светло-янтарного или почти белого цвета с тонким приятным ароматом, напоминающим запах ванили. Также донник даёт очень много высококачественной пыльцы.
Статья в Википедии
Медиафайлы на Викискладе
.svg){kind=logo}
